Пассажир с детьми. Юрий Гагарин до и после 27 марта 1968 года - Лев Александрович Данилкин

бумаги вспыхнул у босых пяток спящего: только что назначенного помкомвзвода Гагарина… Злая забава оборвалась в самом начале. Ночные проказники не могли предвидеть молниеносную реакцию. Газетный ком только порхнул огненным голубком у верхней нары, а Гагарин уже стоял обеими ногами на полу. Завязалась молчаливая потасовка. Юра Гундарев – второй помкомвзвода из новичков – выскочил из сна несколькими секундами позже и нырнул в ночную свалку немедля”.

Несколько десятилетий спустя писательница Татьяна Копылова – соавтор Анны Тимофеевны Гагариной по “Слову о сыне” – публикует нечто гораздо более откровенное. “В 1984-м из Оренбурга пришло письмо, заинтриговавшее нас с Анной Тимофеевной. Было оно от полковника в отставке Ивана Михеевича Полшкова, бывшего командира полка боевого применения (полка реактивных истребителей), приданного Чкаловскому летному училищу. В этом полку проходили последнюю перед выпуском практику будущие военные летчики. Иван Михеевич писал, что у него есть документ, который нигде не опубликован и даже не упоминается. Когда мы встретились, он пододвинул ко мне пожелтевшие листки. Бросилась в глаза дата – 4 марта 1957 г., выделенные жирным шрифтом фамилии и фраза: «Объявляется приговор Военного трибунала Южно-Уральского военного округа от 28 февраля 1957 года об осуждении курсантов 1-го ЧВАУЛ Бушнева И. Л., Шпанько Б. Г., Ошуркова Е. Н. за нанесение побоев помощнику командира взвода сержанту Гагарину за его требовательность по службе». Подсудимый Бушнев, будучи недоволен требовательностью по службе пом. командира взвода сержанта Гагарина, склонил подсудимых Шпанько и Ошуркова на избиение Гагарина, на что они ему дали свое согласие. В осуществление этого намерения – при активном участии Шпанько – в ночь на 30 января 1957 года, когда после отбоя весь личный состав лег спать, в том числе и Гагарин, Ошурков и другие курсанты напали на Гагарина и подвергли его избиению, при этом Шпанько и Ошурков завязали себе головы полотенцами, чтобы их не узнали, а Бушнев в это время стоял у входа в казарму с целью предупреждения исполнителей в избиении Гагарина, в случае появления кого-либо из командования. В результате преступных действий Бушнева, Шпанько и Ошуркова сержант Гагарин был избит” [24].

Несмотря на хитроумный маневр с завязанными полотенцами (страшно подумать, на кого были похожи в этот момент Шпанько и Ошурков), злоумышленников удалось вычислить; с ними не стали церемониться и отдали их под суд. Те признали себя виновными; за принуждение к нарушению обязанностей по военной службе трибунал вкатил Бушневу и Шпанько по 3 года с отбыванием в исправительно-трудовом лагере, а Ошуркову – 2, с отбыванием в дисциплинарном батальоне. “…На помощниках командиров взводов лежала малоприятная обязанность – обеспечение внутреннего распорядка подразделения: подъем, зарядка, посещение занятий… И Гагарин всегда исполнял эту обязанность, не делая исключений ни для себя, ни для других. Его требовательность пришлась не по вкусу троим друзьям. Особенно их раздражал ранний подъем на утреннюю зарядку. Вот и предупредили сержанта: что подчиняться ему не будут. Но и тот ответил категорично: «Распорядку в казарме будут следовать все». Троица повторила угрозу. Помкомвзвода вновь подтвердил: «Никаких исключений!» Тогда угрозу привели в исполнение. Избит Гагарин был жестоко, до потери сознания – на несколько дней его поместили в госпиталь. Остальные курсанты настояли, чтобы хулиганы пошли к командованию. Заседание трибунала состоялось через месяц. К этому времени Гагарин был уже здоров и по-прежнему исполнял свои обязанности младшего командира” [24].

Несколько иная – и, вполне вероятно, более правдоподобная, чем конфликт из-за подъема на зарядку – версия событий изложена однокурсником Гагарина: “Гагарин был службист. <…> Он был старшиной эскадрильи и докладывал начальству о всех нарушениях курсантов, даже о тех, кто опаздывал с увольнения. Сами понимаете, молодые люди, неохота расставаться с девчонкой, ну и опаздывали. А Гагарин докладывал о них. Однажды ребята устроили ему «темную», дали понять Гагарину, что делать так нельзя” [28].

О том, что Гагарин был из тех, кому “больше всех надо”, вспоминает и один из преподавателей, И. Скутин, – по его словам, сознательный Гагарин отчитал однажды своего однокурсника, завалившего экзамен по истории КПСС: “Ты что, собираешься стать воздушным извозчиком, а не летчиком-офицером Советской Армии?” [29].

Историю с устроенной Гагарину “темной” подтвердил в личном интервью автору этой книги и В. С. Кислов, бывший в 1957 году замом старшего инженера авиационного полка, в котором служил Гагарин.

Этот эпизод, однако, не отбил у Гагарина охоты продолжать службу в армии; армия была структура, которая по разным параметрам соответствовала его характеру – и он пробыл внутри нее до самого конца жизни. “С детства я любил армию”. В “Дороге в космос” есть несколько озадачивающих гражданского человека абзацев.

“Мне не надо было привыкать к портянкам и сапогам, к шинели и гимнастерке. В казарме всегда было чисто, светло, тепло и красиво, все блестело – от бачков с водой до табуреток.

Я тоже становился солдатом, и мне по душе были и артельный уют взвода, и строй, и порядок, и рапорты в положении «смирно», солдатские песни, и резкий протяжный голос дневального:

– Подъ-е-ом!

<…> Меня ни чуточки не тяготило, что это повторялось изо дня в день. В армии я привык жить и учиться по уставам. Уставы отвечали на все вопросы, связанные с жизнью, учебой и службой, ясно указывали, как служить, изучать военное дело, овладевать оружием и боевой техникой, повседневно повышать политическую сознательность. Как только мне удавалось выкроить свободную минуту, я заглядывал в устав. Он стал законом моей жизни” [1].

Проще всего списать подобного рода пассажи на фантазии “правдистов”-гострайтеров (официальные биографы вообще не знают меры: “любил воинский порядок, строевой шаг и солдатские песни” [29]) или, если угодно, на то, что неглупый Гагарин любил армию потому, что армия была для него, юноши из социальных низов, из провинции, без жилья и без каких-то особых связей, идеальным карьерным лифтом.

Однако несмотря на муштру, несмотря на крайне неприятный эпизод с устроенной ему “темной”, Гагарину, похоже, и впрямь нравилось в армии, которая не была демонизирована общественным мнением и действительно сильно отличалась от нынешней. На тот момент это была, возможно, самая сильная армия в мире – сталинская армия, которая десять лет назад бомбила Берлин, которая оккупировала пол-Европы и стерла в пыль немецкую военную машину. Это была армия, которая даже в мирное время проводила немыслимые по сегодняшним меркам учения – и по-настоящему, всерьез готовилась к третьей мировой – настолько, что отрабатывала на своих солдатах действия в условиях использования ядерного оружия. Всего за год до прибытия Гагарина в Оренбург на Тоцком полигоне, в Оренбургской области, маршал Жуков проводит учения с 45 тысячами солдат и офицеров – и взрывает над ними настоящую атомную бомбу: просто чтобы изучить возможность прорыва обороны противника с использованием нового оружия. Некоторые из гагаринских пилотов-инструкторов участвовали в испытаниях – им было дано задание пролететь через радиоактивное облако (на самолетах Ил-10 с негерметичными кабинами). Все это очень похоже на еще одну главу